Глава 6
Моя вражда с Максом началась в 2000 году, когда я только перешёл в класс 500 сс. Точнее в 2000 году началась вражда именно на треке, вне трека же я вступил в первую перепалку с Бьяджи еще в 1996 году.
На самом деле мы никогда не вступали с Максом в настоящий диалог, характерный для нормальных людей. В любом случае я не могу сказать, что ненавижу его. Конечно, мы никогда не были друзьями, но ненависть – это нечто другое. Это не то слово, которым можно было бы описать наши отношения. У нас просто взаимная антипатия.
Я могу возненавидеть человека только за его поступки. Бьяджи ничего не сделал такого, чтоб я его ненавидел. Допустим, если бы мой друг предал бы меня, то я, возможно, возненавидел бы его. Макс же никогда не предаст мою дружбу с ним по одной простой причине – мы никогда не были с ним друзьями. Наши отношения просты: мы соперничаем на гонках, вне трека же каждый идёт своим путём. Но был случай, когда мы всё-таки подрались.
Это произошло в 2001 году в Барселоне. Тогда наши отношения перешли на новый уровень. Если вы хотите знать кто начал первым, то должен признать, что именно я завязал всю эту историю. Но Макс захотел продолжить нашу вражду. Тогда у меня была репутация конфликтного человека. Я заработал себе такую репутацию лишь потому, что во время моего дебюта я разозлил Бьяджи. А в то время он был неприкасаем. Но не для меня.
Самое интересное, когда мне было 14 лет, в моей комнате висел плакат Макса Бьяджи. И в этом нет ничего удивительного: он итальянец и я поддерживал итальянских гонщиков. Кроме того, он обладал жёстким и агрессивным стилем пилотирования, а я любил райдеров, навязывающих борьбу. Но тогда я ещё не был знаком с ним лично. Моё мнение о нём изменилось когда я стал слушать его интервью и читать о нём в газетах. Он всегда и во всём пенял на байк. Все во всём были виноваты, но только не он. Я думаю, что он говорил много подобных вещей, которые в конечном итоге оказывались обыкновенной ложью. Но как только я перешёл в Чемпионат Мира, я высказал всё, что я о нём думал.
Я дал интервью, в котором сказал, что у меня антипатия к Бьяджи. Тогда я не думал, что сказал то, что на самом деле не должен был говорить. Но пресса раздула из моих слов такое… что в конечном счёте отрицательно сказалось на наши отношения с Максом.
В 1999 году в Майлазии я потерпел падение будучи в классе 250 сс. Байк был разбит в дребезги, и мне пришлось пешком добираться до паддоков. В это время мимо проезжал Бьяджи. Он остановился в паре метров от меня и сказал:
"Запрыгивай"
Я сел к нему на байк и он подбросил меня до боксов. Но тогда я был наивным и думал, что это был великодушный жест с его стороны. Но этот эпизод был преподнесён таким образом, что в этой ситуации я оказался неблагодарным. Теперь же пресса, вспоминая этот момент, писала что-то вроде: вот видите, он помог Росси, подбросил его, а Росси теперь ведёт себя таким вот образом по отношению к нему.
Однако в тот момент мне показалось, что я всегда должен говорить правду, но это была ошибка. Спустя некоторое время я осознал, что в нашем мире правду никто не ценит. Но я всегда говорил только правду. В любом случае в конце 80-х Бьяджи был идолом, номером один в мотоспорте, по крайней мере, для итальянской прессы. И я могу себе представить, что он чувствовал, когда его унижал какой-то дебютант. Но тогда мне было всего 17, и я не задумывался о таких вещах.
Однако, согласно официальной версии мы стали конфликтовать ещё в 1997 году на гран-при Малайзии. В ту субботу я занял поул, а на следующий день выиграл саму гонку в классе 125 куб. см., а Бьяджи выиграл в 250 куб. см. Тогда он дебютировал на Хонде после трёх завоеванных титулов на Априлии. Поэтому его победа была сенсацией в Италии. Но пресса решила также уделить внимание и мне.
"Ты хочешь стать Бьяджи номер 2, но только в своём классе 125сс?" – спросили меня журналисты, прекрасно осознавая, что тем самым они вызовут спор независимо от ответа.
"Вы уж меня извините, но скорее это он хочет стать Росси номер 2 в своём классе 250сс" – ответил я, подлив масло в огонь.
Прессе очень понравился мой ответ. Но это только осложнило наши отношения с Максом. Он был просто в бешенстве. После гонки мы отправились в Японию. За день до тестов я сидел в одном из ресторанов рядом с трассой Сузука общавшись с журналистами. Но как только Бьяджи увидел меня, он тотчас подошёл ко мне и сказал:
"Прежде чем говорить обо мне, вымой сначала свой рот» - сказал он. И это были его дословные слова.
Отношения становились всё хуже и хуже. И вот зимой 2000 года я перешёл в королевский класс и Бьяджи заявил в одном журнале: "Наконец Росси перешёл в королевский класс, и теперь он ему придётся вести борьбу с настоящими гонщиками. Ему ничего не останется, как снять маску клоуна".
Но к 2001 году вся сложившаяся ситуация достигла апогеи.
Это случилось частично из-за того, что все ожидали борьбы за титул только от нас двоих. Но главной причиной явилось то, что во время гонки на Сузуке Бьяджи подставил мне локоть на скорости 220 км/ч. Такое действие было слишком жестоким и я считаю его непростительным.
Сузука – очень скоростной трек. Бьяджи был впереди меня, когда мы вошли в шикану. Он не хотел чтоб я опередил его при выходе из "эски". Таким образом, он затормозил позже, решив, что тем самым он сможет "закрыть калитку", но вместо этого я пересёк его траекторию, но не смог удержать лидирующую позицию.
На прямой я снова стал его догонять. Когда я приступил к обгону, он посмотрел на меня и подставил локоть. Я думаю, что он сделал это нарочно, чтобы столкнуть меня с трека. Но я удержался на мотоцикле. Правда, я немного выехал на газон на скорости 220 км/ч, и должен вам сказать, что я был близок к падению. Таким образом, я потерял несколько секунд, но единственное о чём я мог думать на тот момент, так это на сколько Бьяджи разозлил меня, сделав такое на столь высокой скорости. В гонке ты можешь ездить агрессивно, но не до такой же степени. Всему надо знать меру.
Всё же я смог успокоиться и через круг обогнал Макса в том же самом месте, где он толкнул меня, при этом показав ему "американскую дулю". Это был мой способ дать ему понять, что я думал о его поступке.
В итоге я выиграл эту гонку, но перипетии продолжились и после финиша.
"Я ведь ничего не сделал" – кричал он.
"Не сделал?" Единственное, что ты хотел сделать, так это столкнуть меня в бетонную стену на скорости 200 км/ч" – проорал я.
"Что за бред ты несёшь?"
"Лучше в следующий раз, когда ты решишь сотворить со мной нечто подобное, застрели меня. Так будет на много бистре"
Оглядываясь назад, этот эпизод в Японии я считаю самым ярким в моей карьере. Конечно то, что я показал средний палец – далеко неприличный жест. Но я считаю, что Бьяджи поставил мою жизнь под угрозу. Однако итальянская пресса восприняла этот жест в штыки. Некоторые журналисты писали, что я вёл себя как псих.
Я думаю, что мой жест и поступок Бьяджи просто несопоставимы. Одно дело вести себя вульгарно, а другое – ставить на карту жизнь спортсмена. Ан нет. Пресса предпочла критиковать только мой поступок.
И всё это произошло в самом начале сезона. На гонке в Барселоне была невероятная борьба между мной и Бьяджи. Я не должен был совершать ошибок. Но как назло я сделал ошибку. Однако Бьяджи тоже не был совершенен, и благородя его осечкам я смог выиграть гонку. Сразу после финиша я стал отмечать свою победу с окружавшими меня людьми.
К сожалению, такое уже больше никогда не повторится. Теперь гонщиков приехавших на подиум сразу сопровождают комиссары до подиума. Но тогда мы все толпились в помещении, окруженные бесчисленной толпой людей чьё количество превышало все допустимые лимиты. Вместе со мной мою победу праздновали и механики, и менеджеры, и друзья, и даже операторы. Потом к нам присоединился Жибо. Пришло время подыматься на подиум. Что бы попасть туда, необходимо было пройти по маленькому узкому коридору, где мы все и толпились. Бьяджи хотел пройти к подиуму как можно быстрее, но на его пути встретился оператор, и, проходя мимо, он рявкнул ему что-то. Но тут перед ним сразу же возник Жибо. Он стоял спиной к Максу и даже не имел понятия, что тот пробирается к подиуму. Бьяджи, не долго думая, толкнул его со спины и пошёл дальше. Жибо крикнул ему что-то в след. Бьяджи обернулся и толкнул его ещё раз.
"Какого чёрта ты вытворяешь?" – крикнул я, когда он стал подыматься по лестнице.
"Ты тоже нарываешься? Ну ладно, иди сюда, я и тебе врежу!"
"Отлично! Давай" – сказал я принимая вызов.
Я помчался по лестнице. Бьяджи уже ждал меня наверху. Он был в бешенстве, а его глаза были красными. Он просто кипел от злости. Я никогда не видел его таким прежде. Мы пару раз обменялись не столь сильными ударами, но мой менеджер команды Карло Фиорани (Carlo Fiorani) разнял нас, и на этом наша драка прекратилась, т.к. нас потащили прямо на подиум.
Естественно мы немного опоздали, и когда мы стояли уже на пьедестале, нас жутко трясло. Наши лица были красные, а волосы взъерошены. После церемонии награждения мы сразу же отправились на пресс-конференцию. Мы оба пытались держать себя в руках и не подавать виду, что между нами что-то произошло. И по ходу дела никто из журналистов на тот момент не знал о только что случившимся.
Но я всё же подозревал, что некоторые журналисты догадывались, что что-то было не так, потому что мы создали вокруг себя столько шума во время драки. Однако журналисты не были точно уверены что же всё-таки произошло.
"Что это у Вас?" – спросил один из журналистов у Бьяджи, указывая на красную отметину на его щеке.
"Да… комар укусил".
На пресс-конференции больше никто не спрашивал о нашем состоянии.
Но после интервью стюарды хотели услышать от каждого из нас свою версию случившегося. После всего услышанного они удалились в отдельную комнату для принятия решения относительно нашего наказания. В коридоре остался Бьяджи, я и наши менеджеры. Напряжение возрастало. И что бы хоть как-то разбавить напряженную атмосферу мой менеджер Фионари повернулся к Бьяджи и попытался заговорить с ним о футболе.
"Ну, как сегодня сыграли «АС. Рома» (итальянская футбольная команда – прим. авт.)" – спросил он.
"Не знаю я!" – рявкнул Макс.
"Ну хорошо, замечательно!" – сказал Фионари и снова наступила тишина.
Я был готов рассмеяться, но я знал, что лучше этого не делать. Но мне на тот момент было так смешно, что я во избежание нечаянного порыва смеха прикрыл рукой рот и из-за всех сил старался не рассмеяться.
Что Бьяджи хотел этим сказать? Как будто он ничего не знал относительно «Ромы». Да всё он прекрасно знал! В тот день «Рома» выиграли национальное первенство. Даже я знал это. Но самое интересное, Бьяджи поднялся на подиум в красно-жёлтой бандане (цвета «Ромы») в честь новых чемпионов серии А. Он даже остался сидеть в ней и сейчас. Так что это было очевидно, что Макс был абсолютно в курсе всех событий, просто не хотел разговаривать с моим менеджером.
Что же касается нашего наказания, то нам сделали всего лишь предупреждение, но при условии не говорить об этом прессе и держать рот на замке. Когда мы встретились с прессой, на вопрос что произошло между мной и Бьяджи, я им ничего не рассказал:
"Мы просто обменялись словами находясь в гневе. Ничего особенного" – другими словами я сделал то, что мне было велено. Бьяджи же сделал всё с точностью да наоборот. Он рассказал всё в мельчайших подробностях: и то, что я его толкнул, и то, что еще спровоцировал на драку. И опять я оказался в глазах прессы "плохим мальчиком". И всё это была моя вина. В итальянской прессе меня опять стали преподносить как избалованного маленького засранца, который так и норовит подраться.
Когда мы прилетели в Ассен Хонда захотела помирить нас и организовала специальную встречу с журналистами и фотографами, на которой Макс и я должны были дружественно пожать друг другу руку в знак примирения.
Мы не хотели идти на встречу, но нас заставили.
Однако когда я пожал ему руку, я был искренен. Что же касается Бьяджи, то на этой встрече он вел себя дружелюбно, но когда дело дошло до рукопожатия, он даже не посмотрел в мою сторону.
На следующий день я столкнулся с ним треке.
"Привет" – сказал я. Он же ничего не ответил. Ну и не надо. В конце концов, мы никогда не были друзьями. Но даже спустя некоторое время мы даже и не пытались сдружиться ни на треке, ни за его пределами.
После того случая в Японии мы больше не дрались, но конфликты на этом не закончились. Я постоянно вспоминаю как он толкнул меня на скорости 200 км/ч. Он любит быструю езду, а особенно козлить на высокой скорости, что он и сделал в 2002 г в Донингтоне во время моего, заметьте МОЕГО, круга почёта. Я выиграл гонку и ехал круг почёта, приветствуя своих поклонников, а он со свистом промчался мимо меня на одном колесе. Такой вот он уж гонщик, любит плести интриги.
Макс неоднократно подкладывал мне свинью. Иногда я обращал внимание на его выделки, а иногда и нет. Но в 2000 году я решил оторваться. После тестов мы возвращались в боксы, но неожиданно натолкнулся на Бьяджи, выезжающего с питлейна. Вместо того чтобы просто пропустить его я прибавил газа и поехал вслед за ним. Но я намеренно предоставил ему небольшой задел. Тут я заметил, что он остановился, т.к хотел проверить механизм запуска двигателя. Я попытался замедлить ход, переключился на нейтралку, но не успел и врезался в его заднюю покрышку. Удар был приличной силы и довольно неожиданным. Он обернулся, я же помахал ему в ответ и подождал пока он поедет. Вскоре я снова стал "висеть у него на колесе". И вот, он опять захотел протестировать стартовый механизм. Я немного замедлил свой темп и – БАМ! Я снова с ним столкнулся. Его байк повело немного в сторону, и я опять помахал ему рукой. Он никак не отреагировал, и мы вернулись в боксы.
Так что если Бьяджи нравится играть со мной в такие игры, то я тоже буду в них играть, но только по своим правилам. Если вы думаете, что он любит играть в них только на треке, вы ошибаетесь. Макс вытворяет подобное и в паддоках. Но только уже на скутерах.
Все права на перевод защищены. Копирование и любое цитирование текста запрещено!
(c) Прудникова Анастасия
Купить книгу: http://www.amazon.co.uk/What-If-Had-Never-Tried/dp/1844138801
